В зоне радиоактивного заражения оказались сотни населенных пунктов, пострадали десятки тысяч людей. Последствия той катастрофы - экологические, медицинские - сказываются и по сей день. Но они могли бы быть неизмеримо сильнее, если бы не самоотверженная работа тех, кого мы сегодня называем "чернобыльцами".
В ликвидации последствий аварии на ЧАЭС приняли участие 182 тысячи человек - со всего Советского Союза. Не остались в стороне от этой беды и северчане. Первые группы наших земляков отправились в Чернобыль летом 1986 года - это были работники Сибирского химического комбината и "Химстроя". Всего же в ликвидационной кампании приняли участие 496 северчан, из них непосредственно с СХК - 129 человек. В первую очередь в Чернобыль отправляли дозиметристов, водителей, строителей, специалистов -"ядерщиков", подготовленных к борьбе с радиацией и ее последствиями.
Одним из них был Геннадий Сергеевич Андреев, с 1994 года являющийся заместителем главного инженера СХК по охране труда, ядерной, радиационной безопасности и охране окружающей среды. Общий стаж его работы на комбинате - более 37 лет, пришел он сюда в 1964 году, сразу после окончания Томского политехнического института. Начинал работу в отделе главного конструктора, трудился в производственно-техническом отделе, десять лет руководил спецлабораторией, одним из направлений работы которой была дезактивация - "очистка" оборудования, побывавшего в контакте с радиоактивными веществами. Для этого применялись уникальные методики, разработанные учеными страны. Для ряда заводов СХК методики так называемой сухой дезактивации разрабатывал московский НИКиМТ.
Специалисты этого института начали свою деятельность в Чернобыле в первые дни после аварии. Но масштабы аварии были глобальны, специалистов по дезактивации катастрофически не хватало, и ученые обратились за помощью к своим "подшефным" - на ведомственные предприятия. В том числе на СХК. Комбинат предоставил своих специалистов. Все командированные были добровольцами.
Геннадий Сергеевич приехал в Чернобыль в июле 1987 года. Работать ему пришлось на том самом печально известном 4-м блоке, полуразрушенном взрывом. Группа, в которую входил Андреев, занималась очисткой кровель этого блока. В первые месяцы после аварии, чтобы предотвратить распространение радиации, их залили бетоном. Теперь требовалось этот радиоактивный бетон убрать, обработать кровли специальными к очищающими составами. Специально для этого были разработаны быстросохнущие полимерные покрытия, высыхая, они превращались в своеобразную пленку, которая захватывала частички радиоактивной "грязи". Эту "пленку" наносили несколько раз - уровень радиации постепенно снижался.
Таким образом были очищены все три кровли. Работавшие на этих площадках даже дали им имена - Маша, Наташа, Лариса (потому что в документах они значились под литерами "М","Н","Л").
Уровень радиации был на этих кровлях очень высок - доходил до 100-200 рентген/час. Поэтому продолжительность пребывания на них была строго ограничена: каждый проводил там от одной до двух с половиной минут в день. Вся смена длилась два часа.
Радиационный контроль за процессом был очень жесткий - ежедневно каждому выдавался так называемый "карандашик" - дозиметр, позволяющий иметь оперативные данные о полученной за день дозе. Они сдавались в конце рабочего дня в службу дозиметрического контроля. Кроме того, в течение всего срока пребывания в Чернобыле каждый из командированных был обязан носить прибор, который фиксировал и "плюсовал" полученные дозы за все дни. Как только человек набирал установленную предельную норму в 10 бэр - его отправляли домой.
Довелось Геннадию Сергеевичу поработать в Чернобыле и не совсем "по профилю" - ему доверили руководство группой, которая должна была покрасить биологическую стенку между третьим и четвертым блоками. Высотой эта стенка была около 35 метров и протяженностью более 50. Сложность заключалась в том, что она была очень непростой конфигурации, на разных участках различной толщины. Покрывали ее особо стойкой краской из мощного безвоздушного краскопульта. На все работы было отведено 72 часа. Группа Андреева с этой задачей справилась в срок.
Как вспоминает Геннадий Сергеевич, в Чернобыле все работали на совесть. Организация труда была на высоком уровне - обязанности всех специалистов были четко расписаны. На смену каждому отъезжающему приезжал другой, обычно с того же предприятия. Каждый из "новичков", будь он даже суперспециалистом, прежде чем приступить к делу, неделю перенимал опыт у своего предшественника, досконально вникая во все мелочи.
Досуга у "ликвидаторов" не было. Вставали в половине шестого утра. "Как ни странно, но этого вполне хватало для того, чтобы выспаться, - вспоминает Геннадий Сергеевич. - Видимо, организм как-то мобилизовывался в этой напряженной обстановке, не позволял себе расслабляться".
После завтрака бригады отправлялись непосредственно на объекты, возвращались домой в половине девятого вечера, спать обычно ложились около полуночи.
Таким образом, свободных часов было совсем немного - кто-то в это время читал, кто-то играл в карты или шахматы. Рассказы о повальном пьянстве - не более чем досужие сплетни. Алкоголь был под строгим запретом:
- Я сам видел, как милиционеры разбивали обнаруженные бутылки с водкой, - говорит Геннадий Сергеевич. - Конечно, невозможного ничего нет, кто очень хотел выпить, тот где-то доставал, но таких были единицы. Во всяком случае, могу судить по тем людям, что жили рядом со мной, - за целый месяц пьяных я не видел ни разу. Хотя у тех же дозиметристов всегда спирт под рукой. В конечном итоге те, кто соблюдал режим, пострадали меньше. Ведь жесткая самодисциплина в таких условиях позволяет минимизировать опасность. Положено носить респиратор в течение дня - значит, надо носить, строго выполнять другие санитарные требования, что я и делал. Несмотря на то, что мне пришлось работать в очень "грязных" местах, я и сегодня на здоровье особо не жалуюсь.
Хотя, конечно, все равно пребывание в Чернобыле бесследно для него не прошло - это было испытание для нервной системы, сильнейший стресс. Далеко не все, прошедшие через Чернобыль, сумели с ним справиться: как свидетельствует статистика, из 14500 "ликвидаторов", умерших за прошедшие со дня аварии 15 лет, только 48 умерли от онкозаболеваний. Больше половины - от различных психических расстройств. Слишком много было неизвестности, различных предубеждений, пугающих слухов...
Одно из самых тягостных чернобыльских воспоминаний Геннадия Сергеевича - посещение Припяти.
- Представьте, солнечный летний день, красивый опрятный город с четко расчерченными улицами и звенящая тишина. На улицах никого, только изредка попадется собака или кошка. Мертвый город. Впечатление жутковатое, сразу становится не по себе.
В Припяти и по сей день никто не живёт.
Вообще же о Чернобыле Геннадий Сергеевич вспоминать не любит. И подвигом свою поездку туда не считает: "Была большая напряженная работа в не совсем привычных условиях. Я делал свое дело, работал на совесть, но при чем тут геройство?" Но тем не менее 26 апреля для него все же не просто день в календаре. Месяц в Чернобыле запомнился ему навсегда. И на этот раз в недавнюю дату катастрофы он встречался со своими товарищами - другими северскими "чернобыльцами". Все-таки связывает их всех особое братство, которое, наверное, сродни фронтовому.
Алина ГУЛЯЕВА