Мужество сотен атомщиков сродни героизму простых солдат Великой Отечественной, которые ценой собственной жизни, не думая о почестях и славе, сумели уберечь родную землю. Безопасность сегодняшней атомной энергетики в буквальном смысле оплачена здоровьем и благополучием ликвидаторов. Низкий им поклон. Они – настоящие Победители. Люди из Запределья.
Последняя шахматная партия сыгранная им, была последним, что было сделано им в этой жизни сознательно. Обеденный перерыв в «Химстрое» для заядлых шахматистов это обязательная мозговая разминка над черно-белым полем. Кирилл Степанович Тыдыков в тот роковой день этой традиции не нарушил, несмотря на ставшую постоянной изнуряющую головную боль. Отошел от шахматной доски, дошел до соседнего кабинета: «Что-то совсем голова разболелась...» Потерял сознание. Скорая помощь... Не приходя в сознание, умер спустя двое суток.
Это случилось через год после Чернобыльских черных событий. Коллеги, товарищи, близкие люди и сегодня говорят и рассказывают о нем, переживают его потерю, будто это случилось только что и смириться с этим невозможно. Быть может, оттого, что его уход из жизни в посмертном трагическом списке северчан - ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС стоит в самом начале? Отчасти это так, но есть и другая причина.
В суровом документальном повествовании о событиях на ЧАЭС, в книге «Бетон марки «Средмаш», автор ее Игорь Аркадьевич Беляев, среди прочих не раз упоминает имя нашего земляка. Он говорит о том, что в те дни «героизм был обычным явлением, потому что по-другому жить было нельзя»... Но все же именно о нем он говорит слова, которые удивительно отличаются от характеристик других:
Кирилл Степанович Тыдыков... человек скромный до неприличия, но смелый и требовательный до отчаяния... Он был молод, он все знал и рисковал... его помнят и не забудут.
Прошедшая человеческая жизнь, просеянная через решето времени, выявляет главные биографические моменты, факты, ставшие определяющими в судьбе. Для иного судьба подготовлена предыдущими поколениями, он от рождения идет по протоптанной дорожке. В случае выходца малой алтайской народности (К.С. Тыдыков телеут по национальности), жизненную дорогу свою он протаптывал собственными ножками с мальства - до 8-го класса в школу приходилось ходить ежедневно за три километра от дома. Надо ли говорить, что не по асфальту... с восьмого класса вовсе пришлось от дома оторваться, десятилетка была еще дальше. Жил на квартирах, самостоятельно устраивал свой быт, организовывал досуг. Главное, что дала семья - безусловную убежденность в необходимости образования, всем детям внушенную и подкрепленную по мерескромных возможностей материально. Составляющей этой убежденности, надо полагать, была еще и уверенность, что сын и дочери (сестры Кирилла) сумеют, оправдают родительские надежды. Они оправдали.
В 1962 году выпускник Новосибирского института инженеров железнодорожного транспорта К.С. Тыдыков начинает свою трудовую биографию в городе Барабинске, его работа сопряжена со строительством сооружений для Западно-Сибирской железной дороги. Также она предполагает и воинское звание.
Военный специалист с хорошей профессиональной подготовкой, подтвержденной практической деятельностью. Эрудированный во многих областях человек. Книгочей, интеллектуал, шахматист. Наконец, коммунист по убеждению, а не из карьеристских соображений... надо ли удивляться, что в конце концов он оказывается на строительстве закрытого сверхсекретного объекта, так называемого «почтового».
С 1968 года его послужная трудовая учетная карточка содержит запись, подтверждающая его должность в СМУ-2, вначале он - прораб, далее - по восходящей. В 1986 году он - заместитель главного инженера по промышленному строительству УХС. Полковник.
В этом же году - он в Чернобыле, во второй смене, когда дело подошло вплотную к строительству.
Из книги «Бетон марки «Средмаш»:
«Гигантский механизм невиданной стройки был запущен. Эстафету первых посланцев «Химстроя» подхватила смена во главе с начальником района полковником К.С.Тыдыковым. В ее состав входили: главный инженер подполковник Ю.В.Николаев, зам. начальника В.Т.Воронин, начальники участков - Н.П.Поверинов, В.И.Кравченко, А.Н.Щербаков, Ю.В.Дементьев, Н.Н.Сован, Е.М.Курапов, гл. инженеры участков - А.К.Максимов, Е.А.Колосов, О.В.Смоляков».
В другой книге о Чернобыльской трагедии, местном издании на украинском языке, о радиации говорится: «Дивна смерть... невидима, нечутна, ни запаху, ничого!»
Вот эта «дивна смерть» за каждым из вышеупомянутых ходила по пятам, каждый шаг по территории, где производились работы, был шагом по минному полю, то была шахматная доска, на которой не соблюдались никакие правила. Стратегию и тактику на этом радиационном поле каждый определял для себя сам.
Александр Николаевич Щербаков так сказал: «Скромности в тех условиях не должно было быть, должно было проявиться другое, чтобы как можно раньше закрыть реактор.»
И все же, помните, о Тыдыкове: «скромный - до неприличия». Из всего, что скажут о нем и А.Н.Щербаков и Н.П.Поверинов, по размышлении напрашивается определенный вывод, он парадоксален. Скромность полковника Тыдыкова заключалась не в том, что он приуменьшал свои заслуги - он о них вообще не думал, не в том, что он ставил свою персону в менее значимое положение, он возвышал эту значимость, но не провозглашал ее словами, а беря на себя полную меру, сверхмеру ответственности за жизнь каждого подчиненного. Ибо мерой всего в этот роковой период была именно жизнь. «Он все знал и рисковал...»
Он сам лично выверял каждый шаг, перестановку каждой фигуры на том черно-белом чернобыльском шахматном поле. Николай Петрович Поверинов много об этом не рассказывал, он поведал лишь об одном «моменте»... Подошли вплотную к четвертому блоку. Дозиметрист «дает обстановку» офицерам, в обязанностях которых определить нужное количество бетона. Обстановка ясна, но Тыдыков: «Я пойду, посмотрю». Ему возражают: «Чего ходить, все измерено!» Возвращается минут через сорок. Как положено, отдает личный «карандаш» дозиметр, чтобы зафиксировать, сколько поймал той, «невидимой, нечутной». У дозиметриста в глазах ужас: «Где был?» Показания «карандаша» - 30-40 кратные. Оказалось, наткнулся на остаточный графит от резервуара, естественно, его потом убрали, тем самым продлив дни на земле кому-то, кто никогда не узнает, что ценой жизни другого человека, полковника Тыдыкова. Только одного того «момента», по мнению Н.И.Поверинова, было достаточно, чтобы последствия для здоровья Кирилла Степановича оказались необратимыми. Он имел все основания завершить свой срок пребывания на ЧАЭС, доза - есть доза, ей был определен предел, он оказался за пределом. Но долг есть долг.
Далее по книге И.А.Беляева: «Вопрос укладки бетона волновал всех. Здесь надо отдать должное Г.Д.Лыкову и новой смене руководителей на площадке - С.А.Корчагину, А.В.Бевзе, К.С.Тыдыкову, А.Демидову, которые решили, что только непосредственная укладка бетона в завале и каркасы может сдвинуть дело... Арматурный поезд бетонировали дистанционно, через трубопроводы, заложенные по поверхности кожухов. Половина времени уходила на прочистку и промывку бетоноводов... Стенка получалась забетонированной какими-то горбами, бетон растекался. И здесь Тыдыков, используя максимальную длину манипуляторов, начал заливать бетон непосредственно в стену и под защитой забетонированной стены двигался вперед. Это был первый опыт и первая победа».
Потом были другие, их было много, они приближали главную.
С конца июля до конца сентября второй сменой были выполнены работы, которые дали возможность вплотную подойти к монтажу «Саркофага»:
Вклад К.С.Тыдыкова в перечисленное не стоит оценивать в цифрах, разве что в бэрах...
... «Его помнят и не забудут»... и не только за его героическую причастность к «Бетону марки «Средмаш». Это само собой. И не за ореол мученика, который, конечно же, присутствует - его стремительная тяжкая болезнь развивалась у всех на глазах, и в его безвременно оборвавшейся биографии не оказалось места так называемому «заслуженному отдыху»... Помнят Кирилла Степановича за удивительную доброту и совсем не «полковничью» мягкость, за добролюбие, проявляемое им в любых жизненных ситуациях. Что стоят его обязательные по поводу любого праздника букеты цветов жене - не один, обязательно три! Как будто дарил наперед за всю несостоявшуюся будущую жизнь... Он умер сорока с небольшим лет, до конца жизни сохранив трепетное чувство к своим любимым женщинам: матери, жене, сестрам.
Сын маленького телеутского народа - о котором что, собственно, мы знаем? Человек отнюдь не крупной комплекции, жизнью и смертью своей он показал нам, каким, в сущности, большим и значительным может быть человек, сам об этом не подозревающий. Его помнят, его не забудут.